Стивен Эриксон

Что ещё за замёрзшее время, ведьма?

– Прошлое, теблор.

Она увидела, как он задумчиво прищурился, затем вздохнул и произнёс:

– Тогда ненайденное время – это будущее, а значит нынче – текущее время…

– Да! – воскликнул Искатель Лодок. – Ты произнёс величайшую тайну жизни!

Величайшая тайна жизни». Это текущее время ещё не замёрзло, и лишь теперь откроется ненайденное.

Жизнь, смерть, тьма, свет, тень… возможно, но даже это кажется довольно узким спектром. Что насчёт времени, к примеру? Прошлое, настоящее и будущее? Что насчёт желания и дела? Звука и тишины? Или последние лишь подвиды воздуха? Является ли время частью света? Или это лишь точка где-то между светом и тьмой, но отличная от тени? А что насчёт веры и отрицания? Теперь ты понимаешь, Маппо, какова потенциальная сложность у этих соотношений?

Все истинные соблазнители, по большей части, поощряют соглашательство. Если ты чувствуешь себя в безопасности, только когда все вокруг думают, чувствуют и выглядят в точности, как ты сам, ты просто Худом проклятый трус… или кровавый тиран.

Словно существует одно лишь настоящее, словно все мгновения сосуществуют одновременно. И вот мы здесь, лицом к лицу, слишком невежественные, чтобы поделиться своей верой, своим видением мира – и мы видим их все, все сразу, и если не будем осторожны, это сведёт нас с ума.

Но пути назад не было. Просто потому, что никакого «назад» не существовало.

Всякая пролитая кровь, друг мой, обладает силой. Звери, люди, самые малые птички – кровь есть жизненная сила, поток самой души. В ней заперто время живущих, от начала до конца. Это самая священная сила бытия. Убийцы, чьи руки запятнаны кровью жертв, черпают в ней силу, желают они того или нет. Многих от неё воротит, иные начинают алкать крови и так превращаются в рабов насилия и убийства. Опасность в том, что кровь и её сила окрашиваются страхом и болью. Поток, чувствуя свою гибель, возмущается, и потрясение в нём оборачивается ядом.

Первой жертвой побеждённых становится память об их собственных преступлениях

Мы живём просто и видим жестокость этого вашего «прогресса». Рабы, дети в цепях, тысячеликая ложь, призванная сделать одного лучше всех прочих, – и нет ей конца. Безумие зовётся мудростью, рабство – свободой.

Что же не так с этим миром? Спросишь мужчину, и он ответит: «Не спрашивай». Спросишь женщину и оглохнешь от старости прежде, чем она закончит. Ха! Ха-ха.