Стивен Эриксон

Отчаянием. Или, быть может, почти вечность спустя — лишь его прахом.

Здесь, вокруг нас, древнее знание — этого нельзя отрицать. И всё же, любопытствует Крупп, есть ли здесь память? Настоящая память? Об оживлённой плоти и прикосновениях ветра, о смехе детей? Память о любви?

Когда ты застыл между жизнью и смертью, в леднике промежутка меж ними, как можно сохранить смертные чувства? От них не остаётся даже эха. Лишь память льда, воспоминание о льде и ничего больше. Нижние боги… Какая скорбь…

Я провалился в оживший кошмар, и чудовище, что гонится за мной, — я сам.

У войны — своя необходимость, Корлат, и я всегда это понимал. Всегда знал цену. Но сегодня, глядя на сделанное моими руками, я понял ещё кое-что. Война — это не естественное состояние. Введённое извне, и притом до Худа нездоровое. Следуя его правилам, мы добровольно губим свою человечность. Не говоря уже о справедливых побуждениях и достойных целях.