Garage + Ad Marginem

Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы. Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры. Начиная свое повествование временем конных трамваев и дирижаблей и заканчивая эпохой Occupy Wall Street и социальных медиа, автор предлагает увлекательное и популярное введение в историю одного из самых значительных интеллектуальных явлений XX века.

Книгу известного американского философа и художественного критика Артура Данто (1924–2013) составляют эссе разных лет, объединенные темой поиска определения искусства. Подходя к этой теме с разных точек зрения, задаваемых столь разными сюжетами, как история модернизма, реставрация росписи Микеланджело в Сикстинской капелле или философия Канта, автор обосновывает необходимость нахождения отличительных признаков искусства, свойственных ему на протяжении всей его истории — от доисторических пещер до наших дней.

Ведущий теоретик искусства размышляет об искусстве в эпоху интернета.
В течение ХХ века постепенно утратилась вера в стабильность художественных институтов. Соответственно, утратилась и надежда художников на сохранение произведений искусства в музеях, на их доступность для зрителя будущего. В результате искусство стало производить не объекты, а события (от перформанса до социальных проектов). Информация об этих событиях сохраняется в виде художественной документации, которую можно найти прежде всего в интернете.

В книге известного французского философа Бруно Латура развивается оригинальный проект «экспериментальной метафизики». Ее главной целью является выработка новой концепции политической экологии, которая позволила бы совместить научные практики с демократическим процессом принятия решений, что требует одновременного пересмотра трех фундаментальных для западной философии понятий логоса, фюсиса и полиса. Опираясь на разработки в области социологии наук, сравнительной антропологии, политической философии, а также на принципиально новое осмысление практики экологических движений, Латур предлагает программу построения «общего мира», в котором нечеловеческие акторы принимают участие на равных с людьми.

Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, haunt — призрак и ontology — онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.

В 1935 году Ле Корбюзье впервые посетил США по приглашению Музея современного искусства в Нью-Йорке. Своеобразный отчет об этой поездке лег в основу данной книги, впервые изданной на французском языке в 1937 году и переведенной на английский уже после войны, в 1946-м. Великий новатор не мог не восхититься небоскребами Нью-Йорка и бурным индустриальным развитием Америки в XX веке. Лифты, drives, subways, вертикали и горизонтали Манхэттена вызывают его жгучий интерес. Ле Корбюзье вдохновлен ритмом Нью-Йорка, его новой музыкой (hot jazz Армстронга) и новой социальностью. В своем поэтическом отчете он впервые формулирует идею вертикального города, которую век спустя разовьет еще один влюбленный в Большое яблоко архитектор — Рем Колхас. Америка напоминает Ле Корбюзье эпоху становления Европы, время, когда технологический и социальный прогресс были неразделимы, когда соборы были белыми и самыми передовыми строениями своего времени. Его единственный упрек «нации атлетов» состоит в том, что американцы — нерешительные люди, не поспевающие в своих стремлениях за технологическими скачками, ведь небоскребы могли бы быть и повыше.

Тема книги может показаться абсурдной в эпоху постмодернизма, когда, после «смерти субъекта», казалось бы, ничего нового сделать уже нельзя. Тем не менее Гройс подчеркивает, что «современное культурное развитие определяется принуждением к инновации. От мыслителя, литератора, художника требуют, чтобы он создавал новое, — так же, как раньше требовали, чтобы он придерживался традиции и подчинял себя ее критериям». Важно отметить, что само понимание нового изменилось. Раньше целью создания нового считалось «обнаружение истины, сути, смысла, природы или красоты». Сегодня больше нет стремления к истине, открытию внекультурной реальности — новое является таковым только по отношению к внутрикультурному старому, к традиции. Настоящее русское издание — одобренный Гройсом перевод немецкого оригинала, снабженный новым авторским предисловием.

Искусство, связанное с цифровыми технологиями, распадается на множество жанров и принимает самые разные формы, отсюда некоторая путаница в определении самого понятия «медиаискусство»: эта дефиниция объединяет цифровое искусство, нет-арт, диджитал-арт, компьютерные игры, виртуальные и гибридные реальности и многое другое. Не стремясь унифицировать эту гетерогенную и продолжающую активно расширяться область, Кристиана Пол описывает ее эволюцию и подробно останавливается на формах и темах, свойственных искусству данного типа.

Если в «неофициальные» времена все самое интересное происходило на квартирах или вне города, на пленэре, то в условиях перестройки, выйдя на поверхность, искусство приняло еще более причудливые формы. «…Стало можно делать выставки, но не было помещений для того, чтобы их делать», — вспоминает Бакштейн. Так, в 1988 году он устроил акцию московских концептуалистов в Сандунах, где снимался и один из видеоклипов «Среднерусской возвышенности». А в 1992-м при содействии Галины Старовойтовой вывесил работы Кабакова, Чуйкова, Елагиной, Пивоварова в коридорах Бутырской тюрьмы. Конец 1980-х — начало 1990-х — это также первые зарубежные проекты, осуществленные по инициативе Бакштейна: «ИсKunstво» в Западном Берлине (1988) и Стокгольме (1990); «Между весной и летом» в ряде американских галерей (1990–1991); «Музей МАНИ. 40 московских художников во Франкфурте-на-Майне» (1991). Именно этому периоду посвящен основной корпус текстов.

Люк Ферри, известный французский философ, публицист и политик (министр по делам молодежи, образования и науки в 2002–2004 годах), адресует свою новую книгу всем, кто, не занимаясь философией профессионально, хотел бы иметь о ней представление, выходящее за рамки простого перечисления имен мыслителей и названий их теорий. Выделяя в истории западной мысли четыре основные вехи — античный стоицизм, рационализм Нового времени, философию Ницше и постмодернизм, — Ферри показывает, как все они, уточняя и развивая идеи друг друга, решают ключевые для человечества проблемы познания, морали и спасения. Будучи кратким, доступным любому читателю и вместе с тем достаточно углубленным введением в философию, книга также является последовательным изложением взгляда автора на современное состояние мысли.

Прогулка по Нью-Йорку вместе с архитектурным критиком Майклом Соркиным позволит взглянуть на Манхэттен как на единый развивающийся организм. Каждое утро архитектор и писатель идет из своей квартиры в  Гринвич-Виллидж через Вашингтон-сквер в свою мастерскую в Трайбеке. Сор­кин не спешит; и он никогда не пренебрегает тем, что его окружает. Напротив, он уделяет всему вокруг самое пристальное внимание. В «Двадцати минутах на Манхэттене» он объясняет, что видит, что представляет, что знает.

Истории о встречах с Труменом Капоте, Лайзой Минелли, Миком Джаггером, The Velvet Underground, Жан-Мишелем Баския, Джимом Моррисоном, Мохаммедом Али, Йоко Оно — Пэт Хэкетт отобрала самые интересные записи из более чем двадцати тысяч машинописных страниц. На протяжении десяти лет каждое утро по будням Уорхол звонил ей около 9 утра, описывал свой прошедший день (а в понедельник — пятницу и выходные): куда ездил, с кем встречался, на какие вечеринки ходил — и всегда скрупулезно перечислял все расходы, включая звонки из телефона-автомата за 10 центов. Хэкетт конспектировала разговор, а затем набирала дневник на машинке и несколько раз в месяц приносила отпечатанные листы на «Фабрику», где они хранились в специальных коробках.

Джон Бёрджер всю жизнь учился смотреть и исследовал способы видеть. В собранных в настоящем сборнике эссе он избирает объектом наблюдения животных, поскольку убежден, что смотреть на них необходимо — иначе человеку как виду не справиться со своим одиночеством. «Будучи одиноки, мы вынуждены признать, что нас сотворили, как и все остальное. Только наши души, если их подстегнуть, вспоминают первоисточник, молча, без слов». Бёрджеру удалось не только вспомнить забытое, но и найти верные слова, чтобы его выразить.

Эдриан Джордж, известный британский куратор, заместитель директора Правительственных художественных собраний Великобритании, последовательно и сжато характеризует все стороны профессиональной кураторской практики от рождения замысла выставки до ее осуществления.

«Два цвета никогда не будут одинаковыми, даже если они выдавлены из одного тюбика. Контекст меняет то, как мы их воспринимаем. Обычно я использовал одно слово, чтобы описать цвет, так что красный всегда остается красным с отклонениями в киноварь или кармин.
В этой книге нет никаких цветных фотографий, потому что это была бы тщетная попытка заточить цвета в тюрьму. Как я могу быть уверен, что принтер воспроизведет нужный мне оттенок? Пусть лучше цвета расплываются и разбегаются в вашем сознании».
«Хрома» — размышления о цветовом многообразии знаменитого британского режиссера и художника Дерека Джармена (1942–1994). В этой книге, написанной в 1993 году, за год до смерти, теряющий зрение Джармен использует все ресурсы письма в попытке передать сложный и неуловимый аспект предмета, в отношении которого у него накопился опыт целой жизни. В своем характерном стиле — лирическом соединении классической теории, анекдотичности и поэзии — Джармен проводит читателя сквозь цветовой спектр, представляя каждый цвет олицетворением эмоций, пробуждая воспоминания и сны. Он объясняет использование цвета в изобразительном искусстве — от Средневековья до Ренессанса и модернистов, обращается к великим теоретикам цвета — от Плиния Старшего до Леонардо, пишет о значении цвета в литературе, науке, философии, психологии, религии и алхимии.