Костяные часы

Мама сказала, что я непременно пойму, что предательства бывают разные, но самое непростительное – предать чужую мечту.

Я не могу вымолвить «Прощайте!», потому что это слово исполнено мучительной неотвратимости, но и сказать «До свидания» тоже не могу, потому что вряд ли когда-нибудь снова встречусь с этими самыми дорогими для меня людьми. Этого уже не случится. Я улыбаюсь, хотя у меня до боли сжимается ветхий лоскут сердца

однако разумнее всего разбираться с апокалипсисами по очереди.

На протяжении почти всей моей жизни окружающий мир сужался, а технологии прогрессировали; считалось, что таков естественный порядок вещей. Мало кто из нас задумывался, что этот «естественный порядок вещей» — дело рук человеческих и что не за горами то время, когда мир начнет расширяться, а технологический прогресс пойдет на убыль.

— Мне очень хочется, чтобы ничего не менялось, — неожиданно говорит Рафик.

Мне приятно оттого, что он всем доволен, но как все-таки грустно, когда даже маленький мальчик понимает, что ничто не вечно.

— Перемены вшиты в наш мир на уровне железа.

— А что значит «вшиты на уровне железа»?

— Давным-давно так говорили компьютерщики. Понимаешь... реальность меняется. Если бы жизнь не менялась, она была бы не жизнью, а фотографией. — Я подстригаю волосы на затылке Рафика. — И даже фотографии меняются. Выцветают.

после того, как два года назад Господь призвал к себе ее мужа — аппендицит, — ее вера отрастила клыки фанатизма,

теперь я больше не закрываю глаза, потому что слишком больно их потом открывать.

Кстати, фанатики почему-то всегда малограмотные, я это давно заметила.

Фатализм — слишком слабый антидепрессант, но у доктора Кумар других нет.

Однажды, за пару недель до моего шестнадцатого дня рождения, в абортарии рядом со стадионом Уэмбли я познакомилась с женщиной, раза в два старше меня. Моя новая знакомая была ухожена и невозмутима. А я была заревана и напугана. Прикуривая новую сигарету от предыдущей, женщина сказала: «Милая девочка, как ни странно, можно жить и с этим, и со многим другим».

Оказывается, она была совершенно права.