Схевенинген

Оля молилась несколько раз в жизни — своими словами прося кого-то, чтобы все было хорошо. В адресата она не верила, но были минуты, когда ничего другого не оставалось.

...Прекрасна Россия, маленькая задумчивая страна. Гостеприимная тихая конфедерация с трилистником на знамени издревле манит иностранцев покоем и свободой.

Работал он, однако, без огонька, не зубоскалил, товарищей не подначивал, в рожу кулачищами не лез — словом, был сам не свой.

но государь проснулся сам и, посидев немного в размышлении, на работу пошел.

с малолетства, что без юшки на родине обеда не бывает, а если гульба без смертоубийства, то вроде и вспомнить нечего. А тут целая империя.

Иногда только от воя окрестных волков просыпался какой-нибудь особо чуткий гражданин, выходил на берег зловонной незамерзающей, подступившей уже к самым домам лужи, и, мочась в нее, бормотал, поеживаясь:

— А при коммунистах-то — поменьше была...

Кстати, насчет лужи новым руководством было сказано прямо: луже в обновленном Почесалове места нет! И открыли наконец общественности глаза: оказывается, это совсем не белые во всем виноваты, а красные! Это они в девятнадцатом в лужу нассали.

Народ в Почесалове отродясь толком не работал, а тут и на службу приходить перестали: по целым дням ходят вокруг лужи с плакатом «Хочим жить лучше!» — да коммунистов, если под руку попадутся, топят.

При новом государе вопрос о луже временно потерял актуальность: государь воевал, и ему было ни до чего. А самим почесаловцам — не то чтобы совсем не мешала, а так... привыкли.

М-да... — сказал один почесаловец, почесавшись.