Тени старой квартиры

Маше, придвигая к ней тарелку с домашним печеньем-рогаликами, – так всегда будет. Но за последние лет десять тут еще две «первые линии» у залива отгрохали

Время между волком и собакой – как встарь называли этот час французы. Все кошки становятся серы, все предметы – расплывчаты.

что такое – работа при маяке. Одиночество. Однообразие и труда, и пейзажа за окном. Дни проходят, как перебор четок, как смена волн, бьющихся о берег. Перед смотрителем небо да море. Между ними точка – человеческая душа: один на один с Богом. Почти монашеская жизнь. Да нет, больше того – отшельническая.

Будто он так же втянул носом воздух в миллиметре от ее волос, и это пожатие тоже означает: своя. Моя. Спи.

Но продолжала принюхиваться, как животное, подтверждая еще и еще раз: это свой. Родной. Близкий по крови.

никогда не знаешь, – говорила ее иронично приподнятая бровь, – кто возьмет на себя руководство мероприятием.

Эдакий невроз по месту жительства.

у каждого из этих взрослых, холеных людей в голове есть тайная дверца. А за дверцей – зверь. Вечно голодный зверь.

«Я не могу себе позволить иметь в оркестре существа, у которых один раз в месяц плохое настроение». И таких «существ» в перворазрядных оркестрах очень мало. В Филармоническом – ни одной. В Мариинке – по пальцам пересчитать. Когда ты играешь – все тебя любят, а когда перестаешь – ты одинока…

– Я слушаю! – раздался звонкий голос человека, который сам себе очень нравится.