Константин Бохоров

Буржуазная трактовка авангарда как области героической мужской сублимации работает в качестве идеологического дополнения и культурной легитимации социального угнетения

В патриархальной культуре женщина — это означающее другого для мужчин, ограниченное символическим порядком, в котором мужчина может выплескивать свои фантазии и обсессии, при помощи языкового господства навязывая их немому образу женщины, все еще прикованной к своему месту носителя значений, но не их производителя

Он (или его дилеры и критики) должен продвигать ценность своего особенного кредо, подлинности своего особого взгляда и, самое главное, свой неподдельный антибуржуазный антагонизм. В конечном итоге он вынужден обслуживать и зависеть от удовольствия этого самого буржуазного мира или его просвещенной части — мира, который его искусство и его жизнь, казалось бы, отрицают [

Они постулируют опыт истории как частной собственности; их функция — декорум. Кричащая фривольность, с которой эти произведения подчеркивают свое понимание эфемерности собственной функции, не может скрыть материальные и идеологические интересы, которые они обслуживают; как не может их агрессивность и бравада скрыть исчерпанность культурных практик, которые они пытаются сохранить

Часто приписываемый художникам антагонизм по отношению к организованному обществу не приводит к конфликту с покровителями, поскольку и те и другие презирают публику и безразличны к практической общественной жизни

Коммерческая культура (мода, реклама и т. п.) переоткрыла для себя историю как неисчерпаемый ресурс фиктивных идентичностей и субъективностей, и точно так же регрессивные практики «высокого» культурного производства поставляют предметы роскоши, рассчитанные под идентичности и субъективности класса управленцев

Аполитичная, гуманистическая позиция художников экспрессионизма, их преданность делу духовного возрождения, их критика технологии и романтизация экзотического и базового опыта прекрасно соответствовали запросу на искусство, предлагавшее духовное спасение от повседневного опыта отчуждения, свойственного динамике реконструкции послевоенного капитализма

По мнению Бюргера, неоавангард отличался от исторического авангарда 1910–1920-х тем, что если сутью последнего была атака на само учреждение (или институцию) искусства, то неоавангардные художники делали это в производном вторичном ключе уже в качестве искусства, без подлинно отрицательного измерения и в порочной близости к рынку