Ekaterina Dunenkova

Он заставил ее осознать, насколько сильно она не хотела умирать.

Гермиона хотела жить.

— Это был сарказм, Грейнджер. Я никогда никому не отрезал язык. Думаю, что должен уточнить, что не собираюсь делать ничего, что могло бы раскрыть меня, только из-за любви к тебе, — он усмехнулся Гермионе в лицо и всунул ей в руки свиток с новыми сведениями.

Гермиона и не подозревала, как сильно ей не хочется умирать.