Е. Арабаджи

Мне нравились книги, где автор каждой строкой вынуждает тебя вглядываться в глубину и чувствовать головокружение от вида чернеющей бездны.

От ничегонеделания, от недостатка общения и от неудач с писательством мои юношеские творческие порывы истерлись, словно старая ткань.

Сейчас‐то я понимала, что сквернословие помогает гасить вспышки ярости – конечно, если не терять при этом самоконтроля

В эти долгие часы я была хранительницей горя, несущей свою вахту вместе с сонмом мертвых слов.

невероятно злясь на действительность, которая словно бы лишала меня единственно важных и имевших значение воспоминаний.

Я почувствовала, как тяжелеют веки: надежды нет, одиночество этой душной ночью в клочья разорвет мне сердце.

круговерть пустого дня безжалостна, а вечером она затягивается на твоей шее, как удавка.

Эти мужчины столь же одиноки, как я, они, как и я, сторонятся чужих людей, они измучены неудачами и впустую прожитыми годами, их бросили, их отвергли, их предали, с ними развелись, они вдовцы.