Карина Добротворская

“Был ли героин, когда была я?” Он ответил: “С иглы полностью слезть нельзя. Но он тебя не обманывал. Если он и срывался, то раз в год, не чаще. Может быть, раз в два года.
И только когда тебя не было в городе. Он очень тебя берег. И себя — для тебя”.

Каждый день мы жадно исследовали души друг друга, а каждую ночь не менее жадно исследовали тела.

За эти семнадцать лет не было ни дня, чтобы я с ним не разговаривала.

что, если люди такие и есть, какими их видят любящие глаза в момент наивысшей
влюбленности

Никому не нужна моя правда, всем нужна моя
вера

Какая-то бесконечная прогулка по набережной
Неисцелимых.

деньги
были важны, конечно. Они всегда важны — особенно
когда их нет.

“Самая пошлая акция на свете — это стрелять
из пушки по воробьям. Пошлость есть не что иное, как
несоразмерность целей и средств”

Ты писал бы о том, как мутируют сериалы, как они вытесняют собой кино, как изменилась в них роль автора. Как сериалы, растягивая время, всё больше теряют экранную иллюзорность и всё больше приближаются к реальности. Как и все мы тогда, ты любил повторять слова Кокто о том, что “кино показывает смерть за работой”.

Как и все мы тогда, ты любил повторять слова Кокто о том, что “кино показывает смерть за работой”. Недавно Трофименков прочел лекцию, в которой назвал эту фразу красивой бессмыслицей: если речь идет о разрушительной работе времени, тогда любое искусство так или иначе эту работу показывает, при чем тут, собственно, кино? Но для тебя это были не пустые слова. В одной из своих последних лекций ты сказал: “Время – механистическое, тяжелое время экрана – это время физического небытия”. И добавил: “Смерть – это реальное время экрана. Реальное время экрана – это как бы реальное время смерти”