Дженнифер Нивен

Вот так. Момент прошел. Он, может, и существовал, но уже прошел, и теперь все задуманное кажется глупым и бессмысленным.

я стоял на краю выступа на колокольне, я не думал о смерти. Я хотел научиться контролировать себя. Чтобы больше никогда не впадать в тот странный и жуткий сон.

Так как я перестала писать, я теперь много читаю. Читаю слова других людей – не свои – мои давно закончились.

Оказалось, что вырасти из старой одежды достаточно просто. Другое дело – перерасти приклеенный к тебе ярлык…

Мне опытным путем (и достаточно болезненным) удалось установить, что лучше всего никому не говорить о том, что ты думаешь на самом деле. Если ты ничего не говоришь, они начинают считать, что ты ни о чем и не думаешь, и твое поведение представляет собой только лишь то, что они могут увидеть.

Я сижу напротив него, заставляя себя улыбаться через силу, а в голове у меня прокручивается записка Маяковского, поэта русской революции, которую он оставил перед тем, как застрелился. Ему было тридцать шесть лет.

Любовная лодка
разбилась о быт.
Я с жизнью в расчете
и не к чему перечень
взаимных болей
бед и обид
Счастливо оставаться.

«Вот как раз и один. Частично проблема и состоит в том, что все мы одиноки, попав в ловушку собственных тел и мозга, и та компания, которая встречается в нашей жизни – лишь проходящая и поверхностная».

Потом я захожу в свой шкаф и закрываю дверь. Внутри я стараюсь занимать как можно меньше места и не шуметь, потому что в противном случае я могу разбудить темноту, а я хочу, чтобы темнота исчезла. Я стараюсь дышать бесшумно, как будто при дыхании я издаю громкие звуки! Но если я буду громко дышать, еще неизвестно, что может сотворить темнота со мной или с Вайолет или еще с кем-нибудь, кого я люблю.

я возвращаюсь в свою комнату и снова скрываюсь в шкафу, потому что если я выйду из него сейчас, я просто умру.

Самое хорошее в шкафу – это то, что здесь ограниченное пространство. Я сижу очень тихо и стараюсь дышать тише.