Мариша Пессл

Хочешь ты знать, что там обитает, или и дальше жить в сумеречном самообмане, где нас заточил этот мир торгашей, где мы заперты, как слепые гусеницы в вечном коконе?

пока не кончится бензин, а когда он кончится, мотор откашляется, точно усталый оперный певец, уходя со сцены

Папа всегда говорил: человеку нужна очень веская причина, чтобы написать историю своей жизни, да еще и ожидать, что ее прочтут.

«Разве что тебя зовут, допустим, Моцарт, Матисс, Черчилль, Че Гевара или Бонд – Джеймс Бонд, – а иначе лучше не трать время даром. Если заняться нечем, лепи куличики из песка или играй в тихие настольные игры, потому что никто, кроме умиленно взирающей на тебя располневшей матушки, не заинтересуется подробностями твоего никчемного существования, которое, несомненно, закончится так же, как и началось, – придушенным писком».

Папа однажды сказал – есть люди, которые появились на свет сразу с готовыми ответами на все вопросы, и объяснять им что-либо нет смысла.

Перед тобой незримо расстилается дивный новый мир. Каждый. Божий. День. Как ты намерен им распорядиться

Правда же заключается в том, что он едва умел читать, предпочитал знакомых чужакам, а сушу — морю.

Любовь если есть, то уж есть. Как металлический складной стул.

Невозможно пройти через горе, избегая встречи со своим прошлым

Мы всегда знаем хуже всего тех, кем больше всего восторгаемся

Память — ленивая служанка, которая старается работать поменьше. Пока человек жив, пока он рядом с тобой, память не утруждает себя сохранением всяких мелочей, а когда он умирает, выдает одно и то же затертое до дыр воспоминание, пока мелочи не изглаживаются совсем: веснушки, улыбка, открывающая чуть неровные зубы, морщинки вокруг глаз