Impressions
Еще одна семейная история
Довольно неплохой образец галльской прозы, родом из тех времен, когда французов можно читать, ибо современники в большинстве случаев отчего-то совсем не радуют лично меня. Не знаю, что ж такое образовалось у них на литературной ниве.
Эта книга - семейная хроника в несколько эпизодичном, хаотичном, фрагментарном изложении, где прошлое и настоящее временами сливаются в одно целое. Впрочем, особой путаницы в читательской голове не случается.
Ежели станете искать идеологию и дух того времени (как обещают в аннотации), то сильно не ищите. Ибо по большей части тут все ж таки рассказывается о семье, о каких-то бытовых нравах, о мыслях и чаяниях юного автора, несмотря на то, что и сам жубер и его родня были явными антагонистами существующего строя, близкими к коммунистическому движению. Кое-кто из них побывал даже и коммунистом, в основном, по молодости.
Что же есть. Есть рассказ о нищете и бедах простых людей, которые тем не менее в целом покорны судьбе, несмотря на все свои пламенные речи против господ. Потому что, как бы там ни было, а прежде всего надо кормить семью. Короче, эти суровые, молчаливые провинциалы скроены не из революционного материала. Дрова хоть и шипят, но слишком уж сырые. Не поможет даже пламя, об искре нет и речи.
Впрочем, я все равно симпатизировала им. Ибо жуберы были хорошими людьми: честными трудягами, желающими своим детям лучшей доли. Поэтому призывали их учиться, прежде всего. Поэтому юный жубер просто жил в книгах и в учебе. Ну, и стал тем, кем стал. Причем, сам, понятное дело без денег и связей.
Интересно то, что об одном из дядюшек и одной из тетушек написано куда больше, чем об обоих родителях. И так случается достаточно часто, как ни странно. Там явно было сильное духовное родство, так что зачать и родить - это далеко не все. Думается, именно благодаря дядюшке и его жене-учительнице юный жубер приобщился к литературе и вообще учению, сформировал свои взгляды на жизнь. Бездетная же тетушка всю свою любовь отдала племяннику. Причем, с отцом у автора вообще возник серьезный разлад, и, кажется, они так толком и не примирились.
Много плохого сказано о священниках. Судя по всему, в те времена служители церкви имели практически неограниченную власть над душами французов. И поскольку семейство жуберов, начиная с деда, порвало с церковью, то осуждения в их адрес от "добрых" пастырей хватало.
Это и обличение с амвона, и гадости в адрес, сочетающихся гражданским браком молодоженов, и подлое выживание из городка умирающего парня. Верующие горожане, особенно, дамочки шарахались от них и так далее. Но жуберы держались, как завещал дед.
Поведано и о самой сильной, хоть и не первой подростковой любви к загадочной и прекрасной русской девушке - кате вороновой из семьи буржуа. Но это не история о ромео и джульетте. Женой писателя стала та, что была ему ровней.
Вообще, по мнению жубера пролетарию и буржуа, а тем более, аристократу никогда не понять друг друга. Невозможно перешагнуть ни через сословие, ни через память крови. Радикально разные продукты, которым невозможно смешаться. Об этом же писал, кстати, и эрве базен в своей семейной хронике (он был по рождению буржуа).
Ну, и про войну. У меня создалось впечатление, что не хотелось жуберу писать об этом периоде жизни, хотя воспоминания должны были остаться довольно четкими, так как он уже ходил в коллеж. А он все больше рассказывал об увлечении литературой разных стран, о дружбе, о любви, о поисках пропитания на ближайших фермах. Немецкие солдаты в его описании просто какие-то роботы.
И все жители городка словно зажмурились в яростной, презрительной попытке не замечать существования оккупантов. Так же он писал в свое время и о любых волнениях внутри страны. Редко когда что-то громкое докатывалось до провинции. Революции делаются в столицах, как говорится.
Я подозреваю, что на самом деле там еще как хватало ахтунга. И точно не одного соседа-еврея забрали и увезли в концлагерь. Но не явное нежелание писать об ужасах войны, в принципе, вполне понятно.
Этот рассказ - о детстве и юности, о бабушке и дедушке, о родителях, о дядях-тетках, о сестрах-братьях, о друзьях и соседях, о родном крае, пропитанный туманной меланхолией, начинается с сообщения о смерти отца писателя и заканчивается в секунду, как-то внезапно. Словно жубер выпил чашу радостных и печальных воспоминаний до дна, и пришла пора вернуться в настоящее, к жене и детям. Вернуться на юг, где он мечтал жить с детства и осуществил желаемое. Что он и сделал, то есть возвратился домой.
