Дмитрий Шепелев

я больше никогда не попрошу тебя о встрече — вовсе не из гордости, поскольку для тебя у меня нет никакой гордости

это становилось еще прекраснее оттого, что они заметили эту красоту

А еще раньше Йель делил палату с парнем, который выставил на подоконнике в ряд десять чашек и растил в них желуди. Он надеялся, что они прорастут раньше, чем он умрет, чтобы подарить ростки дуба десятерым своим друзьям.

всегда хочешь верить, что занимаешь важное место в чьей-то жизни. И иногда, в конце, оказывается, что это не так.

Он не был дома достаточно долго, чтобы проникнуться чудесным чувством я-наконец-вернулся, когда тебя штырит от запахов собственного дома и пропорций подъезда, которые каким-то образом слегка сместились, как бывает во сне, расступившись на несколько немыслимых дюймов по всем направлениям.

«Мы умели верить, как никто другой.

И никто не волновал меня сильнее, чем эти ребята — они встретили свою первую весну в одно время со мной и увидели перед собой смерть, и были помилованы, а теперь гуляют этим долгим бурным летом»

— Ф. Скотт Фицджеральд, «Мое поколение»

Праведный гнев — это надежный способ растопить лед отчуждения

Ему не хотелось возвращаться в пустую квартиру, но еще меньше хотелось, чтобы его там ждал Чарли, готовый поведать, что за напасть заставила всех покинуть дом. Внезапный звонок, очередная смерть. Или они могли включить телевизор и увидеть новости из России, что-то настолько серьезное, что все бросились по домам готовиться к худшему.

Ты помнишь, какими волшебными были всполохи красного света в ночи? В детстве. Когда ты просто на улице после темноты.
Он помнил.

Получить кусочек города в собственность, чтобы у них было свое место, откуда их никто не сможет вытурить, ни под каким предлогом — это было бы нечто.