Карисса Бродбент

В предутренние часы я отложила тренировочную палку и подошла к окну, прижала пальцы к прохладному стеклу.

Хиажский король не вымолвил ни слова. Ни к чему. В тот момент, как он явил свое присутствие, все умолкли.

Как же я обожала – честное слово, просто обожала, – когда меня недооценивали!

Смерть не пугает, если сравнивать ее с бессмысленным существованием.

Я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Но я – единственный, кто даст такое обещание и сдержит его.

Грусть – это чувство напрасное, слабое. Гнев по крайней мере полезен: это острый клинок, которым можно пронзить чужое сердце, или прочная оболочка, чтобы защитить свое.

Ты глухой или просто тупой?

Я знала, что это правда. Он знал, что я это знаю. Мне было противно, что он знает, что я знаю.

У нас на коже не так легко остаются шрамы, как у тебя, но они остаются на сердце. Бывает, никогда не затягиваются.

Я хотела сообщить, как ему повезло, что в мече не осталось яда, но подумала и решила, что он не оценит.