Александра Соколинская

в память обо всех знаменитых писателях и художниках, чья жизнь завершилась сифилитическим дурманом, возникло верование, что умственное повреждение, ­причиненное сифилисом центральной нервной системе, рождает ­оригинальные мысли об искусстве

мы должны вести последовательную идеологическую работу, направленную на противодействие влиянию развитой капиталистической пропаганды в области чувств. Пользуясь любой предоставляющейся возможностью, мы должны противопоставлять имитации капиталистического существования другие формы жизни, отвечающей желаниям человека.

История, изложенная сквозь призму воды, по своей природе юркая и ускользающая, она наполнена невидимой жизнью и способна, как я обнаружила, неожиданно перетекать в настоящее.

В Хижине Перспективы четыре комнаты. Эту комнату я называю Весенней: в ней мой кабинет и спальня, десять на двенадцать футов полированной вагонки с единственным окном, выходящим на море. Перед окном стоит простой стол восемнадцатого века из вяза. На нем — настольная лампа из тусклой меди, две оловянные кружки с марками, мелочью и скрепками, несколько бутылочек с тушью, карандаши, конверты, обрывки бумаги, на которых я делаю заметки для этого дневника, железная плевательница в качестве пепельницы, а в центре — металлическая табакерка в виде викторианского домика, где я храню деньги и чековую книжку.

Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, что существует другая жизнь — дикая, необуз­данная, радостная. Он распахнул двери и показал нам рай. Он сам вырастил райский сад, затейливый и бурнорастущий. Я не веру в модели для подражания, но даже теперь, спустя четверть века, спрашиваю себя: а как бы поступил Дерек?

«Где цветет розмарин, там правят женщины»

Сад, где бедное заблудшее человечество охватывают эмоции, рождающие мир и покой

Каждый парк — это мечта о рае; само слово Paradise на персидском означает «сад».

Дошел по пляжу до магазина; солнце — мутная вена расплавленного серебра в широком амфитеатре облаков, нисходящие ярусы оттенков серого со слепящими кремовыми краями, опускающиеся в море маленьких волн, падающих друг на друна в жажде поглотить пески. А пески отражают их, как ленивое старинное зеркало

В любом случае у меня не было выбора, я всегда ненавидел тайны — язвы, которые уничтожают; лучше быть открытым и покончить с этим