Уильям Бёрнс

декабре на саммите ОБСЕ в Будапеште Ельцин выразил недовольство, открыто заявив, что холодная война может превратиться в «холодный мир», и обвинял Клинтона и союзников по НАТО в «неверии в российскую демократию». Позднее в частном разговоре с Клинтоном Ельцин еще раз указал на свои опасения. «Согласиться на расширение границ НАТО в сторону российских границ, — сказал он, — для меня значит предать российский народ» [18].

После переизбрания на второй срок в ноябре 1996 г. Клинтон запустил процесс расширения НАТО. Летом 1997 г. он официально пригласил в члены организации Польшу, Венгрию и Чехию. Позднее было подписано тщательно продуманное соглашение между НАТО и Россией, которое помогло снять некоторые волнующие Ельцина вопросы. Тем не менее, поскольку обиды русских, вызванные ощущением, что с их интересами не считаются, никуда не исчезли, на российском политическом небосклоне начали собираться тучи, нагоняемые сторонниками теории «удара в спину». Это оставило след на отношениях России с Западом, который будет ощущаться еще не одно десятилетие. Даже такой выдающийся государственный деятель, как Джордж Кеннан, архитектор политики ядерного сдерживания, назвал решение о расширении НАТО «самой большой ошибкой американских политиков за все время после окончания холодной войны».

По-настоящему серьезную стратегическую ошибку мы совершили — и тут Кеннан оказался провидцем — позднее, когда по инерции начали подталкивать к вступлению в НАТО Украину и Грузию, несмотря на прочные исторические связи России с обоими этими государствами и ее еще более резкие возражения, чем в случае со странами Центральной Европы. Тем самым мы нанесли нашим отношениям с русскими непоправимый ущерб и спровоцировали желание будущего российского руководства поквитаться с нами.
Сколько бы мы с русскими ни твердили друг другу, что от окончания холодной войны и распада СССР все только выиграли и никто не проиграл,