Владимир Пяст

имейте уважение к сыровидному моему мозгу, который питает вас этими милыми пустячками, и, сколько можете, поддерживайте мое веселое настроение.

Если не верите, мне дела нет; но порядочный и здравомыслящий человек верит во все, что ему говорят и что написано.

Ведь сами вы говорите, что платье не делает монахом, и что иной хоть и в монашеском платье, а меньше всего монах,

Разум обманывает, чувства лгут!

вот, чтобы дать вам представление о себе, я полагаю, что происхожу от какого-нибудь богатого короля или принца давнопрошедших времен, потому что вы никогда не видели человека, который сильнее меня желал бы быть королем и богачом, чтобы задавать пиры, не работать, ни о чем не заботиться, а делать богатыми своих друзей и всех достойных и ученых людей. Но меня утешает то обстоятельство, что на том свете я буду таким, и даже больше, чем сейчас я дерзал бы желать. Утешайте и вы себя в несчастье такими же или лучшими мыслями и пейте на здоровье, если пьется.

– О, – сказала она, – вам, мужчинам, легко говорить, с божьей помощью я уж потружусь ради тебя. Но дал бы бог, чтобы вам его отрезали.

Папа Александр (V), по совету врача-еврея, делал то же и прожил до самой смерти, к досаде всех завистников.

И не было никого, кто бы им сопротивлялся, а каждый сдавался на их милость, умоляя поступить с ним почеловечнее, – во внимание к тому, что все время они были добрыми и любезными соседями. «Мы-де никогда не наносили вам никаких обид и оскорблений, за что терпеть нам такие мучения? Бог вас за это вскоре накажет». Но на все эти доводы последние отвечали только: «Мы

хотели только научить вас есть лепешки».

Слушайте, господа, вы, которые любите вино: во имя тела господня, следуйте за мной. Потому что – да сожжет меня святой Антоний, если попробует вина кто-нибудь из тех, кто не будет помогать отстаивать виноградник. О чрево господне! Церковное имущество! О нет! Черт возьми! Святой Фома Английский[87] за церковное имущество принял смерть: значит, если я за это умру, – разве не попаду также в святые? Но я все-таки не умру, а заставлю умереть других».