Элла Мейз

Очень нежно я обхватил лицо Олив своими ладонями. Она посмотрела мне в глаза.

— Мне очень жаль, Олив.

Она напряглась, когда я снова ее коснулся, но вроде бы расслабилась, когда я начал медленно гладить ее щеки подушечками больших пальцев. Мне не нравилось, что ее лицо все еще было бледным, но она больше не дрожала.

Олив сжала мои запястья.

— Это не твоя вина. Думаю, я сама слишком бурно отреагировала. Просто… — Она отвела взгляд. — Когда дверь шкафа открылась, и я увидела ее отражение в зеркале…

— Не извиняйся, дорогая, — сказал я хрипло. Черт, я сам виноват, что не привез личного телохранителя. — Мне очень жаль, Олив, — снова пробормотал я и притянул ее к своей груди.

Через несколько секунд она неуверенно обняла меня за талию, и напряжение тут же покинуло мое тело.

— Из-за тебя я постарел на десять лет, — пробормотал я ей в волосы, прижимая ее голову к груди, где бьется сердце.

— Все хорошо, Джейсон. Успокойся. Я в порядке.

— Ты изменилась, малышка. Совсем не похожа на ту маленькую девочку, которую я помню, — сказал он, когда мы начали есть наш ужин в уютной тишине.

— Чем не похожа?

— Еще не знаю.

Я задумалась на минуту, а затем обыденным тоном произнесла:

— Может быть, сиськами?

Поперхнувшись едой, он закашлялся на целую минуту, а я спокойно сидела, уставившись вперед.

Наконец, охрипшим от кашля голосом он сказал:

— Да. Наверное, сиськами.

Ага, он заметил мои сиськи.

Один-ноль в пользу сисек!

По словам родителей, спустя несколько дней после того, как меня привезли из роддома, он сказал, что они должны отвезти меня туда, где нашли — рядом с мусорными баками