Катрин Марсал

Канеман и Тверски констатировали, что мы стремимся избегать риска, а не получать максимальную выгоду. Порой мы приходим к совершенно другим выводам, потому что нам по-другому описали проблему и мы, в отличие от человека экономического, учитываем контекст. Наши предпочтения отнюдь не стабильны и зависят от того, как мы их измеряем. Если мы обладаем товаром, он автоматически представляется нам более ценным, и нам кажется, что огорчение от потери ста крон больше, чем радость от выигрыша той же суммы.

Карл Маркс считал, что в процессе буйного капитализма знания, навыки и человеческие качества рабочего постепенно превращаются в машиноподобный механизм. Утром рабочий идёт на завод, который ему не принадлежит, чтобы изготовить товар, о котором ему ничего неизвестно, чтобы этот товар кто-то купил, а хозяин завода получил побольше денег. Рабочий производит вещи для кого-то другого, используя собственное тело. И он, прежде бывший человеком, шаг за шагом превращается в колёсико, винтик чего-то такого, что ему не принадлежит. В нечто заменяемое, менее человеческое. В того, кому нечего терять, кроме собственных цепей.

Заботящийся о ребёнке должен создать собственное «я» для самого себя. Не дать себе исчезнуть в постоянной увлечённости ребенком, не дать себе отказаться от ценности собственной личности, отдавая себя целиком. Стремление к этому и одновременное желание сохранить здоровую взаимозависимость с другими – в этом и состоит основной вызов и для человеческих судеб, и для общества. Мы сталкиваемся с ним каждый час и каждый день. Именно здесь возникают множественные психические и эмоциональные травмы, влияющие на нашу жизнь. Поэтому не так уж странно, что нас привлекают фантазии о мире, который устроен иначе, фантазии об одиночестве, о свободном парении в пустоте, где только пуповина поддерживает контакт с внешним миром.