Татьяна Запевалова

атильда Дженкинс (которая не возражала, чтобы её называли мисс Матти, когда мисс Дженкинс не было рядом) писала прекрасные, добрые, путаные письма, смело высказывая своё мнение, но вдруг отменяя его, и мне становилось непонятно, что же она имела в виду, когда писала, что Дебора думает иначе, она помещала это в постскриптум, и, чтобы было ещё эффектнее то, что она написала выше, она писала, что обсуждала это с Деборой и была совершенно убеждена и так далее, — здесь следовало отречение от каждого мнения, которое она высказывала в письме.

Отношения капитана Брауна и мисс Дженкинс были натянутыми. Литературный спор, который я наблюдала когда-то, был для них «больным местом», лёгкое напоминание о нём заставляло их вздрагивать. Они всего лишь не сошлись во мнениях, но и этого было достаточно. Мисс Дженкинс не могла сдержаться, и, когда она громко высказывалась на эту тему, обращаясь к другим, было ясно, что она обращается к мистеру Брауну; и, хотя он не отвечал, а только барабанил по столу пальцами, она расценивала это с негодованием как действие, порочащее доктора Джонсона. Он якобы так подчёркивал своё предпочтение мистера Боза как писателя. Капитан ходил по улицам настолько задумавшись, что однажды чуть не врезался в мисс Дженкинс; и, хотя его извинения были убедительными и искренними и хотя он не сделал действительно ничего более, только напугал её и себя, она признавалась мне, что убеждена: он хотел её толкнуть, раз она читает литературу более высокого стиля.

Как-то раз, когда появились апельсины, произошёл курьезный случай. Мисс Дженкинс не нравилось разрезать фрукт, ей казалось, что сок весь вытечет неизвестно куда; высасывание (только, я думаю, она использовала бы более завуалированное слово) было фактически единственным способом насладиться апельсинами, но это вызывало неприятные ассоциации со звуками, часто производимыми маленькими детьми; и поэтому в сезон апельсинов после десерта мисс Дженкинс и мисс Матти поднимались, молча брали каждая по апельсину и забирали его в свою комнату, чтобы в уединении получить удовольствие, высосав их.
Один или два раза, когда была жива мисс Дженкинс, я попыталась уговорить мисс Матти остаться, и это мне удалось. Я, по её просьбе, заслонилась и не смотрела, а она старалась не производить неприятных звуков; но сейчас, оставшись в одиночестве, она была совершенно шокирована, когда я умоляла её остаться со мной в тёплой гостиной и насладиться апельсином любым приятным ей способом. И так во всём.

Мы думали, о чем бы таком возвышенном нам поговорить, чтобы было интересно миледи. Недавно случилось повышение цен на сахар, которое и являлось главной новостью для всех наших сердец домашних хозяек и было бы естественной темой для обсуждения, если бы не леди Гленмаер.

Может быть, вы бывали в Эдинбурге? — спросила она, вдруг оживившись, с надеждой начать общий разговор. Никто из нас не бывал там, но у мисс Пол был дядюшка, который провел там ночь, что мы с большим удовольствием и выслушали.

Фокусы, ловкость рук, магия, волшебство, — мы говорили о них весь вечер. Мисс Пол была слегка скептична и склонялась к мысли, что для действия гадалок и прорицательниц есть какое-то научное объяснение. Миссис Форестер верила во все, от привидений до тиканья — отсчёта времени до момента смерти.

это ужасно — оказаться в полной власти какого-то дантиста; и я, как любой человек, всегда разговариваю с ними от страха, до тех пор, пока они сами не откроют мне рот руками

Как, дорогая мэм, подумать только, вы поехали вечером в такой тонкой шали! Она не теплее, чем муслиновая. В вашем возрасте, мэм, вы должны быть осторожны.
— В моем возрасте! — воскликнула мисс Матти. Обычно очень добрая и спокойная, она неожиданно рассердилась. — Мой возраст! Сколько мне лет, по-твоему, что ты говоришь о моём возрасте?
— Просто, мэм, я хотела сказать, что вам под шестьдесят; но иногда люди выглядят старше, чем на самом деле, поверьте, я не хотела вас обидеть.
— Марта, мне ещё нет пятидесяти двух! — холодно подчеркнула мисс Матти.

Но мисс Пол вдобавок к своим тонким чувствам имела весьма нарядный чепец, который ей очень хотелось показать восхищённому миру, так что она, видимо забыв все свои сердитые слова, которые говорила за две недели до этого, была готова действовать, как она сказала, по великому христианскому завету: «Прощайте и будете прощены». Она прочла дорогой мисс Матти длинную лекцию на эту тему и твёрдо закончила убеждением, что это её обязанность, как дочери покойного священника, — купить новый чепец и идти на вечеринку к миссис Джеймсон. Так что мы были «счастливы согласиться» вместо сожаления, что мы были «вынуждены отказаться».

то старая история, вы знаете, дамы всегда говорят: «Когда я выйду замуж», а джентльмены: «Если я женюсь».