М.Н. Ваксмахер

Белизна потускневшая воспоминаний, вся в слезах, будто в звездах.

И то, что схвачено руками, гнушается принять
чужую форму рук

Я хорошо это знаю.

У отчаянья крыльев нет,
И у любви их нет,
Нет лица,
Они молчаливы