Екатерина Новгородова

Корди шевельнула бровями и исчезла в сумраке с Мэттью на буксире, а Питер крепче обхватил меня руками. Улыбаясь, я прижалась к нему, а он целовал меня в шею. Я глубоко вздохнула, и мне показалось, что я впитываю в себя этот миг во всех его мельчайших подробностях. Я почувствовала, как нежный ветер шевелит мои светлые волосы, как пахнет пивом, дымом и лесом, а музыка вибрирует в моей груди, словно глухие удары сердца.

Бум. Бум. Бум.

Улыбаясь, я открыла глаза – и встретила взгляд какого-то парня, стоящего с краю толпы и не сводящего с меня глаз.

Бум.

В растерянности я принялась разглядывать его так же пристально.

На нем была белая рубашка с засученными до локтей рукавами, а с шеи свободно свисал кроваво-красный галстук. На левом нагрудном кармане изображался школьный герб.

Он прислонился к мотоциклу и затянулся сигаретой.

Заинтригованная, я следила за дымом, поднимающимся от его губ к темным волосам, которые густыми волнами падали ему на лицо. Возможно, это было просто из-за яркого света, но его глаза казались черными.

Бум.

Мое сердцебиение замедлилось, или, может быть, просто промежутки между его ударами показались мне длиннее, чем обычно. Мы уставились друг на друга, и время будто остановилось. Звуки казались искаженными и приглушенными, люди вокруг нас двигались словно в замедленном темпе, точно так же, как и дым, поднимавшийся изо рта парня.

Затем на его лице вдруг промелькнуло растерянное, почти испуганное выражение.

Мы знакомы? Я нерешительно подняла руку и помахала ему.

Парень швырнул сигарету на землю и оттолкнулся от машины. Он сделал шаг ко мне, потом еще один. Я задержала воздух в легких и…

– Элис, – вдруг пробормотал мне на ухо Питер.

Его теплое дыхание смахнуло прядь волос мне на лицо и так резко вернуло к реальности, что мое сердце испуганно замерло. Точно какой-то кокон вокруг меня лопнул, как мыльный пузырь, и я снова оказалась в центре вечеринки.

Музыка оглушала, запахи назойливо лезли в нос, а цвета казались такими яркими, что заставляли раздраженно моргать. Парень остановился. Его взгляд скользнул по Питеру, затем он встряхнул головой, рывком повернулся и исчез в толпе.

Хок остановился и повернулся ко мне.

– Все в порядке, тебе не обязательно мне помогать.

– Но я хотела бы помочь, иначе меня будет мучить совесть.

Правый уголок рта Хока дернулся.

– Ты так ведешь себя из-за этой затеи с очками? – смеясь, спросил он.

В ужасе я уставилась на него.

– Что? Нет!

– Уверена? Если это так, я должен сразу тебе сказать, что у меня есть девушка.

– О, боже! Нет, это не так… извини, я действительно просто хочу помочь, – оправдывалась я, чувствуя, что густо краснею.

Теперь и левый уголок его рта поехал вверх.

– Ладно, тогда пойдем со мной. Это здесь, рядом.

Он велел мне следовать за ним, и, бросив последний взгляд на поляну, я углубилась в лес. Сразу стало на несколько градусов холоднее, так что воздух при дыхании превращался в пар.

– Как тебя зовут? – дружелюбно поинтересовался Хок, придерживая низко свисающую ветку.

Благодарная, я проскользнула под ней и поспешила не отставать от него и его длинных ног.

– Элис. Элис Солт, – представилась я.

Хок заинтересованно наклонил голову и посмотрел на меня.

– Солт? Ты как-то связана с шерифом?

Вздохнув, я состроила гримасу.

– Да, это моя мама.

Он фыркнул.

– И при этом ты на подобной вечеринке? Она об этом знает?

Я бросила на него многозначительный взгляд и заправила прядь волос за ухо.

– Нет. И если она появится здесь сегодня, я буду утверждать, что вы меня похитили.

Хок опять рассмеялся. Его голос звучал мягко и тепло, и я с удивлением обнаружила, что нахожу его милым. Он выглядел таким удивительно… нормальным.

– Новый день, новое счастье, – мысленно произнесла я про себя, и отражение в окне состроило мне неубедительную гримасу.

«Новый день, новое дерьмо», наверное, подошло бы лучше. Но я не хотела быть пессимисткой уже с половины восьмого утра

«Ах!». Мое сердце на мгновение замерло, а в легких от ужаса закончился воздух. Я отступила назад и споткнулась. В подлеске опять раздался треск, и вышла – кошка!

– О боже, ты меня напугала! Хочешь меня прикончить? – прохрипела я, все еще чувствуя, что от пережитого ужаса готова выплюнуть легкие.

Белоснежная кошка остановилась передо мной, выглядя при этом слегка озадаченной. С облегчением я выдохнула, а сердцебиение пришло в норму.

– Ну, что ты здесь делаешь?

Я опустилась на корточки и протянула руку. Кошка (или кот) забавно поводила ушами, подходя ближе.

– Привет, я Элис. А ты кто? – спросила я, будто кошка могла дать мне ответ.

Она наклонила голову, подняла лапу, словно для того, чтобы пожать мне руку, и ответила бархатно-мягким и удивительно глубоким голосом:

– Привет, Элис. Я Карс.

Я заорала так пронзительно, что в ушах стало больно. Дернувшись назад, я сильно ударилась спиной о железные ворота. Лязг удара эхом разнесся по всему лесу.

Кот от испуга выгнул спину и зашипел на меня, а я смотрела на него широко раскрытыми глазами. Сердце заколотилось так сильно, что стук его отдавался даже в языке, когда я дико затрясла головой.

– Ты действительно только что говорил? – ошеломленно выдохнула я.

– А ты действительно меня сейчас поняла? – прозвучал удивленный встречный вопрос. Ясно и отчетливо. От кота. От кота, который только что сообщил мне, что его зовут Карс.

Я снова заорала.

– Черт побери, – выдавил кот.

– Элис? – спросил испуганный голос, который на этот раз, к счастью, не принадлежал коту.

Я обернулась и с облегчением обнаружила Хока, стоящего перед железными воротами с ящиком прохладительных напитков в руках.

– Это… это… я… я что-то услышала, а потом появился вот… кот! – простонала я, указывая на Карса.

Хокинс хмыкнул.

– И? – спросил он.

– Мяу, – невинно сказал Карс. Я повернулась на пятках, но увидела только, как гадкая скотина с поднятым хвостом стремглав помчалась прочь и молниеносно исчезла в кустах.

– Кот… там… у него… – я, совершенно сбитая с толку, заикалась, в то время как Хокинс отодвинул ящик и открыл скрипучую калитку.

– Тебе нехорошо? Ты слишком много выпила? – спросил он явно обеспокоенно, обхватив мое плечо.

Кровь застучала в жилах, и я услышала, как в моем черепе гремит голос, похожий на удар колокола:

Заклятье нас в фигуры превратило,

Шестнадцать нас, терпеть нам до могилы.

Не избежать ни черным и ни белым

Той вечной схватки до последнего предела.

Здесь кровь за кровь, и будет только так,

Для каждого в конце найдется враг.

И сердце никогда не даст покоя,

Заклятье вечное лежит на нас с тобою.

– Как ты? – прошептала она.

– Жизнь меня поимела, – честно пробормотала я, вдыхая знакомый сладковатый аромат ее духов.

– Мне нравится, когда ты становишься вульгарной, – усмехнулась Корди, прежде чем отпустить меня.

Тогда я поняла, что в жизни есть вещи похуже, чем галлюцинации. Реальность, например.

Ведь все это вовсе не было игрой воображения

Когда я проходила мимо них, по мне стало расползаться холодное, сдавливающее чувство.

Чувство, которое оставило у меня на языке мертвенный привкус. Это было одиночество.

– Я это знаю, дорогая. Просто сделай мне одно одолжение.

– Хм?..

Она открыла коробку перед собой и схватила кусочек пиццы с тянущейся ниткой сыра.

– Руки прочь от богатых парней. От них одни проблемы

– Береги себя, ладно, мышонок? – прошептала она мне на ухо.

– Ладно.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, мама. Не забывай меня, пока я буду тут, – прошептала я.

Она тихо рассмеялась.

– Никогда. Я уже считаю дни до твоего возвращения домой.