Федор Сологуб

Душа немая, сострадая
Чужим скорбям, поет свое,
Истомою благословляя
Разрушенное бытие,

И верит вещему обету,
В изнеможении горда,
Но снова устремиться к свету
Уж не захочет никогда.

12(25) декабря 1919

Мои томительные дни
Омрачены жестокой бранью,
Моих сограждан щедрой данью.
Мои томительные дни —
В ночи медлительной огни
От ожиданий к увяданью.
Мои томительные дни
Poccия омрачила бранью.

5 июня 1913 г. Тойла.

Уже как будто не люди, - казалось задыхающимся детям, что свирепые демоны угрюмо смотрят и беззвучно хохочут из-за людских сползающих, истлевающих личин

Мечты о будущем утешали, когда настоящее было темно.

Чтобы сохранить волю к жизни, надо питать ее жаждою счастия

Быть счастливым для него значило ничего не делать и, замкнувшись от мира, ублажать свою утробу.

Звать ее: Людмилочка, миленькая! Или еще каким-нибудь, совсем особенным именем, — Буба или Стрекоза. И чтоб она откликалась. То-то радость была бы

Тихая область бедной жизни замкнулась в себе и тяжко грустила и томилась.

Мое сердце ужалено радостью. Грудь мою пронзили семь мечей счастья, — как мне не плакать

Она сидит на земле, боса,
И дикие звезды цветных камней
Блестят, запутаны в ее волоса.
Конечно, страшно лицом к лицу
Было девушке встретить в ночном лесу
Такую страшную красу.
«Помоги, богоматерь, мне с высоты
(Говорит Кристабель), но кто же ты?»
Сказала ей дама такие слова,
И голос ее звучал едва:
«О, пусть тебя тронет моя судьба,
Я с трудом говорю, я так слаба,
Протяни мне руку, не бойся, о нет…»
Кристабель спросила, откуда