Arae

Все в чем-то виноваты. Сокджин как-то думал об этом, но только загнал себя в ловушку из собственных выводов. Если вина — это переживание по поводу совершенных поступков, не соответствующих общественным нормам, что делать с людьми, которые не переживают? Насколько правильно говорить, что человек виновен, если вина является категорией волевой, интеллектуальной? Насколько вообще можно объективно судить о чужой виновности?

Юнги стоит насторожиться, — усмехается Чонгук, — если бы у меня стоял выбор между толкающим наркотики профессором философии и нефтяным богачом, я бы уже наматывал на голову хиджаб.

Чимин цепляет одну из рук Юнги и тянет вниз, вынуждая того подойти вплотную и крепко сомкнуть вокруг мужа объятия. Мин коротко чмокает чужой висок, незаметно прикрывая глаза, а в следующую секунду уже довольно лезет в ухо Пака языком, на что тот с громким возмущенным «Да ебаный в рот, Юнги!» пытается увернуться в сторону, но едва ли может вырваться из-за сильных объятий.

— Ты когда школу-то блядь закончил, детский сад, себе ухо полижи!

— Я себе не достаю.

— Ну пиздец, и ты решил мне?

— Мы же в браке, у нас всё общее.

— Жалко, что мозг весь у меня, да?

Смерть пахнет не так, как он ощущал в детстве. Она вообще, оказалось, разная: для кого-то мягкая, как шерсть старого лабрадора, для кого-то терпкая, как перегар от пришедших в дом Сотрудников Ритуальных Услуг.

Для Ким Сокджина смерть оказалась гадкой и горькой — взрывчатка и разрушенная жизнь.

Она на ощупь как выбитое автомобильное окно, рассыпанное мелкой стекольной крошкой по асфальту; она на слух — гром, треск и рокот бетонных блоков; она на вид — небо. Низкое, свинцовое, с разноцветными всполохами.

Перспектива быть чьим-нибудь научным четырехтомником Сокджина совершенно не прельщает, хотя, в связи с последними событиями, он скорее какой-нибудь дешевый триллер или журнал для вечно тревожных подростков, с которыми профессор ассоциирует себя едва ли не каждый день после взрыва.

за которой находится еще один по-настоящему эксклюзивный пост охраны. Начальник видел эту пару солдат всего несколько раз, потому что они заступали на пост до его подъема и сменялись уже после общего отбоя — двое, вроде как, бывшие бойцы SAS, а это 36 часов пыток и допросов просто во время отбора на службу. С такими людьми не то что торговаться, даже говорить просто бесполезно: они настоящие цепные псы британской короны. И мозг у них промыт, наверняка, знатно.

в которую никому заходить не положено даже по протоколу.

И кто, черт возьми, находится в той комнате?

Зажмуривает глаза, задерживает дыхание, тянется вперед и с силой сжимает своими губами чужой рот.