Кураж

— Я очень давно в тебя влюблён, — на грани слышимости.

Мужчина прикрывает глаза, как будто смакует сказанное на слух, пытается распробовать.

— Я был бы готов ползать перед тобой на коленях по одной твоей просьбе, если бы ты сказал это многим раньше, — голос хрипит.

— А что сейчас?

Чонгук улыбается. У Тэхёна душа трепещет и рвётся наружу, стоит ему услышать:

— А сейчас я готов упасть к твоим ногам и безо всяких просьб.

Ему всё кажется, что это всего лишь слова, на которые тело не должно реагировать мурашками и трепетом, но стоит Чонгуку в самом деле присесть перед ним на корточки, чтобы опуститься на колени, это кажется чем-то запредельным. Как будто он спит, всё случившееся и сказанное – несбыточная фантазия. Но его так крепко держат за бедра, упираясь лбом в живот, так горячо дышат, что это ощущается даже через слой ткани.

— Пользуйся сколько душе угодно, — шепчет Чонгук. — Ты окончательно свёл меня с ума. И если бы моя мать видела нас сейчас, потребовала бы с меня церемонии.

— Мне не страшно, — легко говорит Тэхён.

— Я и не сомневался в твоём безрассудстве.

— А в своём?

— В своём – тем более.

Его привлекают не мужчины, а всего лишь Чонгук

Между ними даже секс впервые, а всё остальное с его-то характером не тянет на выгоду. Чонгук опять намутил воды со своими предложениями, ввёл в заблуждение, вместо того, чтобы сказать, что он тоже. Просто тоже весь и целиком для человека, но даже себе он вряд ли признается, что занимается не просто сексом, а чем-то большим.

Он, кажется, влюбился.

Нет, не так.

Он, идиот, влюбился

— Я сегодня узнал, что красив для тебя и что украл твой первый настоящий поцелуй. А ещё собираюсь украсть твою девственность. Мне невыгодно выставлять себя в дурном свете. Может, позже. Когда ты отдашь мне всё.

Тэхёну с ним всё равно не тягаться, он не такой проницательный, вообще не из тех, кто будет бить людей словами. Доводить – да. Делать им больно, задевать душу, личное – это ведь совсем не для него

Он не замечает, что в комнате кто-то есть, пока Чимин не влетает в раскрытые двери и не тормошит его волосы. Даже поправлять лень. Пофиг. Всё равно рано или поздно они все умрут и никому не будет дела до его волос.

Не забывает хлопнуть дверью так, чтобы Чонгук точно понял, какой он важный и обиженный индюк. Ему не подрочил мужик. Вот так трагедия...

Быть невыносимым – это не образ, это стиль его жизни