Все, что осталось в конце моего пути, – это абсолютно пустые, прозрачные, холодные глаза. В них не было жизни, и, видимо, очень давно. Как жаль, что мы этого не заметили в нем тогда, когда стояли в коридоре и он впервые в компании товарищей прошел мимо нас. Заур мог бы сказать: «Этот слишком тихий, подозрительный», – но не сказал. Я мог сказать: «Он какой-то слишком аккуратный для этих мест», – но тоже не сказал. А он все это время просто был собой. Просто был охотником. И тогда. И сейчас.