Общество усталости. Негативный опыт в эпоху чрезмерного позитива

Культурными достижениями человечества, к которым относится и философия, мы обязаны глубокому, созерцательному вниманию. Культура предполагает окружающий мир, в котором возможно глубокое внимание

Депрессивный человек – это то animal laborans , которое эксплуатирует само себя, причем добровольно, без принуждения извне.

, императива долженствования. С точки зрения повышения производительности, между долженствованием и способностью существует не разрыв, а непрерывность.

Позитивность способности гораздо эффективнее негативности долженствования.

Дисциплинарным обществом все еще управляет «Нет». Его негативность производит сумасшедшего и преступника. Общество достижений, в свою очередь, порождает больного депрессией и неудачника.

Иммунологически организованный мир имеет особую топологию. Его пронизывают границы, переходы и пороги, ограды, рвы и стены.

Иммунологическая парадигма несовместима с процессом глобализации. Инаковость, вызывающая иммунную реакцию, противилась бы процессу стирания границ.

Здесь я устаю не от тебя, но, как говорит Хандке, «с тобой»: «Мы сидели во дворе в лучах послеполуденного солнца и, переговариваясь или без слов, наслаждались общей усталостью <…>. Облако небесной усталости объединяло нас».

Глубокая усталость ослабляет хватку идентичности. Грани вещей мерцают, сверкают и подрагивают. Они становятся более неопределенными, проницаемыми и что-то теряют в своей решительности. Это особое без-различие придает им ауру дружелюбия. Косное отграничение от других снимается: «в фундаментальной усталости вещь не обнаруживает себя сама по себе, но всегда наряду с другими вещами; пусть их будет совсем немного, зато под конец все они сойдутся вместе». Эта усталость образует глубокое дружелюбие и делает мыслимым сообщество, которое не требует ни принадлежности, ни родства. Люди и вещи оказываются связаны дружелюбным И.

Немой, слепой, разлучающей усталости Хандке противопоставляет усталость разговорчивую, зрячую и примиряющую. «Усталость как нечто, превосходящее Я», открывает Между, ослабляя хватку Я. Я не просто вижу другое, я и сам – другое, а «другое становится мной». Между – это пространство дружелюбия как без-различия, где «никто не “господствует”». В ходе уменьшения Я тяжесть бытия переносится с Я на мир. Она есть «усталость, открытая миру», тогда как усталость-Я, будучи одиночной усталостью, лишена мира и уничтожает мир. Она «открывает» Я, делает его «проницаемым» для мира. Она восстанавливает «двойственность», которую разрушает одинокая усталость. Ты видишь, и тебя видят. Ты трогаешь, и тебя трогают: «Усталость как открытость, как воплощение желания принимать прикосновения и самому прикасаться к кому-то». Лишь она делает возможной пребывание, проживание. Меньше Я значит больше мира: «Усталость стала моим другом. Я вернулся в мир».