МИР ТЕСЕН

А ведь были времена, когда чтение книг считалось сравнительно простым занятием, которому обучают в начальной школе. Теперь же это относят к разряду сокровенной тайны, в которую посвящается лишь немногочисленная элита. Я всю свою жизнь читаю книги ради того, что в них написано, — по крайней мере, мне всегда казалось, что именно это я и делаю. И вот получается, что я делаю что-то не то.

Если литературная критика — это некое знание, то его нельзя основывать на интерпретации, поскольку последняя субъективна, не поддается проверке и в принципе бесконечна. Когда же нам удается абстрагироваться от уводящего нас в сторону текста, открываются неизменные, достоверные, доступные для изучения глубинные структурные принципы и бинарные оппозиции, лежащие в основе всех текстов, как написанных, так и ненаписанных, а именно: парадигма и синтагма, метафора и метонимия, мимесис и диегесис, ударность и безударность, субъект и объект, культура и натура.

Если вы не Субъект и не Объект поисков, то вы либо Помощник, либо Соперник. Для вас я Помощник. А для профессора Цаппа. — Со

— «Литература, жизнь и философия Древней Греции». Мы приехали сюда на день из Афин на автобусе, который я называю шарабаном — над чем немало потешаются мои спутники, в основном американцы. Они в полном составе пошли побегать на античном стадионе, что чуть выше в горах.
— Побегать? В такую жару? — восклицает Джой.
— Это у них называется бег трусцой. Он как эпидемия поразил американский континент. По-моему, они просто мазохисты, вроде средневековых флагеллантов.

— А-а-а, — пожав плечами, сказал Мишель Тардьё, убирая руку. — Сest la vie, c'est la narration[52]. Все мы — субъекты, проводящие время в поисках своих объектов. Вы случайно не видели здесь молодого человека в черных джинсах?

Моррис Цапп ткнул пальцем в большую круглую эмблему на лацкане своего пиджака — на ней значилось его имя и по кругу шла надпись «Восьмая международная конференция по литературной семиотике». На другом лацкане красовался яркий эмалевый значок с лозунгом «Каждое декодирование — это тоже кодирование».

Мы даем компьютеру установку, чтобы он игнорировал то, что мы называем служебными словами, то есть артикли, предлоги, союзы, местоимения, модальные глаголы, — все, что имеет высокую частотность в любом тексте. И тогда в сухом остатке мы получаем то, что у нас называется лексические, или знаменательные, слова, которые имеют определенное семантическое содержание. Такие, как „любовь", или „темный", или „сердце", или „Бог".

— Представляешь, — вздохнув, сказала Хилари, когда за ним захлопнулась дверь, — у них в классечетырерок-группы и ни одного дискуссионного клуба. Не знаю, что будет с нашим образованием.

Нравится? Ты шутишь? Я занимаюсь этим только ради здоровья. После я чувствую себя ужасно, но в этом, наверное, и есть польза. И к тому же это очень модно в американских академических кругах. Успех у нас состоит не только в том, сколько статей ты опубликовал в прошлом году, но и сколько километров ты пробегаешь по утрам.

— Перед вами, — начал он, — человек, когда-то искренне веривший в возможность истолкования художественного произведения. Иными словами, мне казалось, что конечная цель чтения текста — это определение его смысла. Когда-то я был специалистом по Джейн Остен. И даже могу без ложной скромности сказать — единственным специалистом по Джейн Остен. Я написал о ней пять книг,