Трилогия «в память о прошлом Земли»

– Но можем ли мы быть истинно счастливыми, если все человечество несчастно?
– Любовь моя, твоя обязанность – быть счастливой, когда все остальное человечество несчастливо. С появлением Сяся ты стала еще счастливее, а план Отвернувшегося получил дополнительные шансы на успех.

Тебе положено знать, по каким законам развиваются научные исследования.
– Разумеется, я знаю. Исследования – процесс скачкообразный: качественные перемены происходят только после долгого накопления количественных. Прорывы в теории и технологии обычно происходят одновременно и помногу…

скептицизм – это лишь способ самоуспокоения

Будучи политиком, Тайлер сразу понял, что посетитель относится к одному из тех неприятных кругов общества, которые бедны не столько материально, сколько духовно – совсем как гоголевские мелкие чиновники, которые, невзирая на свой низкий социальный статус, не перестают заботиться о поддержании этого самого статуса и проводят жизнь за рутинной, утомительной работой, исполняя ее строго и аккуратно. Что бы они ни делали, они больше всего боятся ошибиться; кого бы они ни встретили, они боятся не угодить; и они никогда не осмеливаются даже бросить взгляд на тех, кто выше по положению. Ничтожные, отвратительные людишки. Тайлеру было неприятно осознавать, что в мире, который он пытался спасти, таких людей большинство.

«Среди этих картин можно найти красоту под стать ей, но твоя красота затмевает их все»

– Но сберегут ли трисоляриане наше культурное наследие? Они ведь нас совсем не ценят.
– Потому что они сказали, что мы для них клопы? Но именно поэтому все и сохранится. Яньянь, вы знаете, что является проявлением высочайшего уважения к расе или цивилизации?
– Нет. Что?
– Полное ее уничтожение. Это высшая форма уважения к цивилизации. Они будут опасаться только той цивилизации, которую глубоко уважают. Потому что знают: однажды эта цивилизация разовьется настолько, что окажется способна уничтожить противника.

Старик жестом пригласил Тайлера сесть обратно.
– Я вам сочувствую. Прошло столько лет, а вы так и не поняли, что нам на самом деле нужно.
– Так скажите мне!
– Оружие? Деньги? Нет и нет. То, что нам нужно, стоит намного больше. Организация создана и продолжает существовать не из-за далеко идущих планов Селдона. Невозможно уговорить разумного, рационального человека поверить в идеи литературного героя и умереть за них. Организация живет потому, что у нее есть нечто такое, что является основой ее существования, воздухом, которым она дышит, самой ее кровью. Без этого фактора она бы мгновенно распалась.
– И что же это?
– Ненависть.
Тайлер не произнес ни слова

Видите ли, ненависть ценнее, чем золото и алмазы; это оружие, равного которому нет во всем мире

После долгого молчания Ши Цян произнес:
– «Три вещи не подобают достойному сыну; самая значительная среди них – не оставить потомства». Братец Ло, судьба семьи Ши в ближайшие четыреста лет находится в твоих руках.

– Но почему выбрали вас?
Этот вопрос был еще более прямолинейным и возмутительным, и все же в устах Чжуан Янь он прозвучал естественно. В ее кристально прозрачном сердце чисто преломлялся и отражался каждый солнечный луч.
Ло Цзи остановил машину. Она удивленно смотрела на него, а он застыл, глядя вперед, на освещенную солнцем дорогу.
– Отвернувшиеся – самые не достойные доверия люди во всей истории. Они лучшие лгуны в мире.
– Это ваш долг.
Он кивнул.
– Но, Чжуан Янь, я скажу вам правду. Поверьте мне!
Она кивнула:
– Господин Ло, пожалуйста, продолжайте. Я вам верю.
Он довольно долго молчал, тем самым придавая больший вес своим словам. А потом наконец произнес:
– Я не знаю, почему выбрали меня. Я обычный человек.
Она снова кивнула:
– Наверно, вам очень трудно.
Эти слова и невинный вид Чжуан Янь снова вызвали слезы на его глазах. Впервые с того дня, когда он стал Отвернувшимся, Ло Цзи встретил такое понимание. Глаза девушки были его раем; в ее чистом взоре он не видел ни следа того выражения, с которым все прочие смотрели на Отвернувшихся. Ее улыбка тоже была раем. Это была не улыбка Отвернувшегося, а чистая, невинная улыбка, словно налитая солнцем капелька росы, падающая в самую сухую часть его души.