Калейдоскоп смерти

Этот глупый ребёнок за всю жизнь сделал единственный умный поступок, и как назло, именно этим поступком причинил брату невыносимое страдание.

Этот след действительно оставил Линь Цюши, но лишь по той причине, что Жуань Наньчжу слишком увлёкся в своей необузданной страсти. Он до сих пор помнил, как в тот раз Линь Цюши смотрел на него чуть ли не со слезами в глазах и румянцем на щеках, а потом от чрезмерного наслаждения, не контролируя себя, укусил Жуань Наньчжу за запястье.

Линь Цюши не удержался и поцеловал Жуань Наньчжу в макушку, затем позвал:

— Наньчжу.

Тот всё ещё улыбался, его поднятые вверх уголки губ выглядели ужасно мило.

— Что?

— Так нельзя.

— Что нельзя? — не понял Жуань Наньчжу.

Линь Цюши обнял его покрепче.

— Мне кажется, я слишком сильно люблю тебя, так нельзя.

Жуань Наньчжу удивлённо посмотрел на него.

— Что же делать? Может, придумаешь что-нибудь, чтобы я не так сильно тебя любил?

Выслушав его, Жуань Наньчжу даже по-настоящему задумался, но потом честно и откровенно ответил:

— Мне кажется, я ничего не смогу придумать. Я так прекрасен, что это вполне нормально, что ты настолько сильно в меня влюблён.

— Да?

— Да. — Жуань Наньчжу выглянул за окно, и в его голосе послышалась грусть. — Вот только жаль, что скоро рассветёт.

— Цюши… Цюши… — продолжал звать голос Жуань Наньчжу. — Это самозванец, будь осторожен…

Линь Цюши посмотрел на юного Жуань Наньчжу рядом с собой, взгляд которого сделался злодейским.

— Линь Цюши, — сказал он, — как ты мог не разглядеть, что я — самозванец?

Линь Цюши:

— …

Жуань Наньчжу приподнялся на цыпочках, легко укусил Линь Цюши за губу и добавил:

— Ну что, хочешь его спасти? Тогда тебе придётся что-то отдать.

Линь Цюши, глядя ему в глаза, вздохнул:

— И чего же ты хочешь?

— Я? Конечно же, тебя…

Линь Цюши подхватил Жуань Наньчжу на руки, словно милую фарфоровую куклу.

— Ты поднимаешься на цыпочки, чтобы меня поцеловать. И ещё заявляешь, что хочешь меня?

Жуань Наньчжу скрипнул зубами:

— Взбунтоваться решил?! Поставь меня на землю…

— А вот и не поставлю, — улыбнулся Линь Цюши. — Ты же хотел, чтобы я чем-то заплатил? Так это и есть моя плата.

— Ты так изменился!

— Ты даже в такой момент успеваешь ломать комедию. Не боишься, что я на самом деле могу усомниться в том, настоящий ты или нет?

Жуань Наньчжу фыркнул:

— У него такой ужасный голос, как он может принадлежать мне? Если бы ты правда ему поверил, я бы…

— Ты бы — что?

Жуань Наньчжу прислонился к уху Линь Цюши и прошептал:

— Я бы жёстко тебя трахнул.

Глядя на совсем юного Жуань Наньчжу в своих объятиях, Линь Цюши наконец не выдержал, его плечи неистово задрожали от рвущегося наружу смеха. Ему стоило огромных усилий не рассмеяться вслух.

Жуань Наньчжу вскинул брови и округлил глаза:

— Что смешного?

— Нет… ничего… пожалуйста, больше не говори подобные слова с таким лицом. Мне и так всё время кажется, что я нарушаю закон.

— Линьлинь, почему ты молчишь? Ты меня не любишь?

Ли Дунъюань тут же встрепенулся:

— Мэн-Мэн, я тебя люблю!

Жуань Наньчжу:

— Слышишь? В комнате разговаривает какая-то тварь. Скорее, поднимайся ко мне.

Жуань Наньчжу, не моргнув глазом, предложил:

— Приходи спать со мной.

Линь Цюши:

— …Я подумаю.

Жуань Наньчжу:

— Думай.

Кажется, его немного расстроили колебания Линь Цюши.

Нюхать кота — это счастье, нельзя не нюхать кота, в жизни обязательно нужно понюхать котика, только так жизнь будет полноценной.

Что в этом мире, кроме жизни и смерти, нельзя назвать неважным?

Тот послушно подчинился объятию, положив подбородок на плечо Жуань Наньчжу, и прошептал:
— Тань Цзаоцзао умерла.
Жуань Наньчжу хмыкнул «я знаю».
— У Ци тоже умер, — произнёс Линь Цюши. – Я знаю, чего ты боишься.
Жуань Наньчжу, не зная, что сказать, опустил глаза и легко поцеловал Линь Цюши в лоб.
— Я выдержу, — наконец заговорил он. – Я боюсь, что не выдержишь ты.

Тот посмотрел Жуань Наньчжу в глаза. Их взгляды встретились, и Линь Цюши услышал тихий голос Жуань Наньчжу:
— Но если ты пожелаешь, — он говорил очень ровно и спокойно, при этом твёрдо и уверенно, — если пожелаешь… я могу оберегать тебя всю жизнь. И не важно — всю твою жизнь или всю мою жизнь.