Офицер и шпион

получаю первый урок кабалистической власти «разведывательной службы» — сочетание слов, от которых в остальном разумный человек может сойти с ума и начать прыгать как сумасшедший.

Разве все мы в каком-то далеком уголке мозга с того момента, когда впервые осознаем, что смертны, не опасаемся втайне смерти родителей? Или же это постоянное состояние страха присуще только тем, кто пережил утрату в детстве?

Разве есть такой начальник, за спиной которого подчиненные не выражают недовольство, в особенности если он пытается руководить жестко и эффективно?

Кровать у меня узкая, солдатская. Чтобы не свалиться с нее, мы лежим в объятиях друг друга, наши обнаженные тела ласкает теплый ночной воздух. В три ночи дыхание Полин замедляется, становится размеренным, поднимается из каких-то мягких глубин сна. У меня же сна ни в одном глазу. Я смотрю над ее плечом на открытое окно и пытаюсь представить нас в браке. Если бы мы были мужем и женой, случались бы у нас когда-нибудь такие ночи? Разве не осознание их мимолетности придает этим мгновениям такую исключительную остроту? А меня при мысли о постоянном спутнике всегда охватывает ужас.

Она смотрит на меня влажными серыми глазами. Голос ее дрожит;
– Но что я скажу о тебе Господу?
– Скажи Ему, что я буду в «Кафе дю коммерс» вон там, на площади.

Я люблю одиночество. И не могу позволить себе брак – мне это не по карману

качаю головой я. — Никогда, никогда!
— Майор Лот, прошу вас занять свидетельское место.
Лот поднимается со своего стула рядом с Анри и подходит к нам. Он смотрит перед собой, словно на параде, и говорит:
— Полковник Пикар просил меня удалить все следы разрывов на «пти блю». Он спросил: «Как по-вашему, мы сможем франкировать это на почте?» И еще он сказал, я должен свидетельствовать, что узнал почерк на «пти блю» и это почерк некоего иностранного господина. Но я ему ответил: «Я никогда прежде не видел этого почерка».
Глядя на эту пару, я понимаю: годы руководства шпионами сделали их обоих лжецами.
— Но этот документ был разорван на шестьдесят частей, склеенных липкой лентой с той стороны, где адрес. — Я скрежещу зубами. — Как такой документ можно было франкировать? Это выглядело бы нелепо.
Никто из них не отвечает.
Лабори снова вскакивает на ноги. Он подтягивает на себе мантию и обращается к Лоту:
— Вы в своей записке написали, что полковник Пикар мог легко добавить «пти блю» к пакету с сырыми разведывательными материалами, лежавшими в сейфе, иными словами, что «пти блю» — обычная фабрикация.
— Верно. Он мог это сделать.
— Но у вас нет никаких доказательств?
— И тем не менее я верю в это.
— Полковник Пикар?
— Майор Лот может верить во что угодно, но истиной его вера от этого не становится.
— Вернемся к инциденту с секретной папкой, — говорит судья. — Полковник Анри, подойдите к месту для свидетелей.
Теперь с места поднимается Анри и подходит к барьеру. Вблизи я

Это случилось через четверть века после того, как немцы нанесли поражение Франции в войне 1870 года и заняли территории Эльзаса и Лотарингии, что нарушило соотношение сил в Европе и стало спусковым механизмом Первой и Второй мировых войн.

Задача этой книги — в художественной форме рассказать подлинную историю дела Дрейфуса — дела, которое стало настоящим позором для правосудия и, пожалуй, самым крупным политическим скандалом, завладевшим в 1890-е годы умами французов, а потом и людей всего мира.

Я должен каждый день подавлять в себе злость, забывать о прошлых баталиях, а не возобновлять старую вражду.