Тайфуны с ласковыми именами (Эмиль Боев - 6)

Потому что, как говорят французы, даже самая красивая девушка может дать не больше того, что у нее есть.

Когда жизнь человека теряет всякий смысл, он обычно живет до глубокой старости

Бурные страсти всегда порождают неудобства и хаос. Я же предпочитаю уют и порядок

Скука — достояние более утонченных натур, тех, кто вечно мечтает о чем-то ином, о чем-то таком, что… словом, тех, кому снятся миражи и у кого ветер в голове

Призрачные вещи, призрачные события, а главное — призрачные люди. Глядишь на нее и вроде бы убеждаешься: «Да, это именно то», но потом неожиданно что-то происходит, и ты решаешь, что вовсе не «то», а не знаю что, пока позднее не уяснишь, что это вовсе не «не знаю что» — совсем как те деревянные матрешки: вскрываешь одну, а в ней оказывается другая, а в другой — третья. Только у матрешек всегда есть предел — после четвертой или пятой доходишь до последней. А с иного человека сколько ни снимаешь призрачные покровы, никогда не можешь быть до конца уверен, что тебе удалось постичь его истинную суть.

Потому что, как говорят французы, даже самая красивая девушка может дать не больше того, что у нее есть.

И потом, я не могу понять, то ли вы оцениваете качество моих чулок, то ли пытаетесь разобраться в сложностях моей натуры. Будь я Эмиль Боев, я бы сказал ей такое, что она сразу бы заткнулась. Но так как я не Эмиль Боев, а Пьер Лоран, мне приходится проглотить эту пилюлю, и я спокойно произношу: — Не воображайте, что ваша натура — непроходимые джунгли.

Сама сущность жизни, — продолжает она, — состоит в присвоении и усвоении, в присвоении и переработке присвоенного

Очередное скромное воскресение — как редко мы в состоянии его оценить!